Я все отключаю в девять -
Детское время.
Кому-то трудно поверить.
Я верю.
Мои восемнадцать с плюсом -
Это ли бремя?
Мои неполные "много"-
Мои сорок девять.

Одни простые вопросы.
Вовсе не поздно.
Осталось только ответить
Также несложно.
Моя усталая взрослость -
Это ли возраст?
Моя смешная усталость...
Это серьезно.

Вдребезги! Вдребезги!
Звонко и колко.
Я собираю себя из осколков.
Я собираю себя по крупинкам:
К волосу волос,
Льдинка на льдинку.

Чувства на чувства - и снова неверно.
Валится, рушится. Нервы по нервам.
Сладится. Стерпится. С новой попытки.
Рана за раной. Пытка за пыткой.

Грязью забрызган и высветлен инеем -
Этот ли путь одолеют упорные?
Мой перекресток расчерчен на линии:
Белое, черное.

Нет, не по мне запасаться терпением.
Пряча поглубже сомненье несмелое,
Крашу неистово, с остервенением
Черное в белое.

Слева по борту и справа по борту -
Может быть, чудится? Все еще верую! -
Явь расстилается - ну ее к черту! -
Серая.

Прожито все. Ничего не осталось.
Только усталость поступков и мыслей.
Малая малость и жалкая жалость -
Разум без жизни.

Радость ходит по дорогам и заглядывает в лица.

Перепутав зиму с летом, смотрит солнцем из-за туч

И, срываемая ветром, в золотой листве кружится,

И ложится на ресницы, как игривый вешний луч.

Без билета, автостопом путешествует по свету

И врывается без стука в наши пасмурные дни.

Да ведь мы, слепцы в тумане, восклицаем: «радость, где ты?»

И, не слушая ответа, в темноте грустим одни.

С распростертыми руками радость мчится нам навстречу.

Радость льется прямо с неба теплым ласковым дождем,

Будит нас рассветным утром, манит в тихий звездный вечер.

Мы ее не замечаем, не встречаем и не ждем.

Радость машет нам ладошкой, только мы проходим мимо,

Не здороваясь, не глядя и слегка толкнув плечом.

И устав от этой глупой, неуклюжей пантомимы,

Топим грусть, тоску и скуку в разговорах ни о чем.

Я люблю часы и зеркала.
Стеклам невдомек, что наяву
Время, как трухлявая зола,
Сквозь ладони сыплется в траву.

Стрелки чутко отмеряют пульс,
Заглушая беспардонность лет.
Радуюсь обману, ну и пусть!
Жизнь- мгновенье: не было и...
нет.

В грязной тарелке ночного неба

Желтый промасленный блин.

Что бы ни пил ты и где бы не был, -

Ты такой не один.

Прочь разгребаю метлою древней

Пыльные тряпки туч.

Стану ли ведьмой, или царевной,

Где он, мой первый луч?

В бликах фонарных прозрачность тела

Может свести с ума.

Ты и не думал, а я взлетела!

Браво! Дальше сама.

Кануть в пучину или разбиться

О камнепады звезд?

Август. За сорок. Зябко. Не спится.

Стало быть, все всерьез.

Ночные улицы в огнях,

Умытое росою утро –

Все это было до меня,

Хоть мне поверить в это трудно.

В тумане сонные дома,

И сад в цвету, и снег, и грозы –

Все было – лето и зима,

Прощанья, встречи, смех и слезы.

Особый вечер для двоих,

Глаза в глаза, озноб и крылья!

И губы жадные твои,

И поцелуи до бессилья;

Средь ночи и при свете дня

Растрепанные в страсти косы –

Все это было до меня…

И будет после.

* * *

Каждое утро, идя на работу,

Чувствую встречные разные взгляды.

Я им по-разному и отвечаю:

Тем улыбаюсь, жалею кого-то,

Ну, а кого-то не замечаю –

Так им и надо.

Еду на бал

После работы хоть сена пожевать...

Родина снегопада

Любитель сладенького

Прости меня, господи, за то, что я грешница,

За то, что сыта и судьбой не обижена,

За то, что притворщица я и насмешница,

Что слишком всерьез возлюбила я ближнего,

За то, что просить не любила, не кланялась,

Прощала нечасто, жила, как уж сложится,

За то, что грешила всю жизнь и не каялась.

Прости меня, господи, за то, что безбожница.

За суетность мыслей, терпимость к беспечности,

За жидкие слезы и клятвы неверные,

Упрямые споры о миге и вечности.

Прости меня, господи, за то, что не верую.

1991.